ГЛАВНЫЙ ЭКОНОМИСТ РОССИИ,
ИЛИ МАЛОИЗВЕСТНЫЙ
Д.И.МЕНДЕЛЕЕВ

У Александра Блока есть поэма «Возмездие». В ней он, пророчествуя о со­бытиях ХХ века, говорит:

Литературоведы разобрали поэму досконально, но эти строчки не объясни­ли. Что это за «чёрная земная кровь», которая так возбудит эмоции, что приве­дёт, очевидно, к переделу территорий? Это нефть. Это реминисценция высказы­ваний тестя, Дмитрия Ивановича, о роковых следствиях, к которым может при­вести потребление нефти, если не будет преодолено в мире зло капитализма.

Менделеев был свидетелем любопытного процесса, сопровождавшего раз­витие нефтяного дела. Он видел, как возле нефтепромышленников, совмещав­ших в одном лице многие функции, появлялись толковые люди, специализиру­ющиеся в чём-нибудь одном: специалисты по геологии нефти, по бурению, конструкторы нефтяного оборудования и т. п. Настало время — и за пионерами нефтедобычи осталась одна функция — эксплуатация людей и богатств земных, нажива, не стесняющаяся средствами разорения конкурентов и ограбления по­требителей, забвения народных интересов в угоду личным интересам.

Менделеев нужен был им, когда выступал против откупов и акциза, за та­моженные пошлины на иностранные нефтепродукты. Но когда эти мероприятия с его помощью были проведены в жизнь, отношения нефтепромышленниками с Менделеевым стали портиться. Начиная с 1880 года, не переставая давать техни­ческие рекомендации, учёный пребывал с ними, то с одним, то с другим, а то со всеми разом, в состоянии постоянных споров по экономике капитализма в Рос­сии и обузданию его аппетитов.

Вот характерный пример. На заседании одной из секций торгово-промышлен­ного съезда господа-владельцы никак не хотели уменьшить таможенные доходы в пользу государства. Знаменитый химик, тряхнув львиной головой, стал доказывать, почему делиться надо, и в заключение заявил, что с его взглядом солидарен сам император Александр III.

Слова эти произнёс небезызвестный Савва Морозов. Их вполне оценило благополучное и замкнутое академическое большинство.

Будучи в Баку, Дмитрий Иванович был поражён тем неприязненным от­ношением, с которым всегда любезный и признательный Людвиг Нобель, глава нефтяного «Товарищества братьев Нобель», встретил его предложение о необхо­димости учреждения заводов внутри России для переработки нефти.

Тогда, в преддверии массового применения двигателей внутреннего сгора­ния, стало ясно, что нефтяные ресурсы, нефтяная экономика приобретут для лю­бой страны первостепенное значение, но станут причиной конфликтов между странами. Учитывая геополитическое положение России, Менделеев высказался в связи с этим так:

В поэзии Александра Блока можно встретить реминисценции и на этот счёт. Например, в поэме «Скифы»:

Десятки книг Менделеева по производственным и социально-экономическим вопросам стали путеводными в деле служения Отечеству и были увенчаны в 1892 году капитальным трудом (более 900 страниц) под названием «Толковый та­риф, или Исследование о развитии промышленности России в связи с её общим таможенным тарифом 1891 года». Не будем сравнивать эту книгу с «Капиталом» Маркса, хотя сравнение напрашивается само собой в пользу Менделеева. После вы­хода её в свет Дмитрий Иванович говаривал:

Каждая стра­ница «Толкового тарифа» — соблазн для цитирования, которого, увы, явно не хватает в трактовках наших экономистов.

Дмитрий Иванович радовался, что «книга пошла» и вызывает интерес даже за рубежом. Ф. Энгельс, ревнивый ко всему, что делал в науке Менделеев, в письме из Лондона от 15 марта 1892 года Н. Ф. Даниельсону, переводчику «Капи­тала» Маркса на русский язык, отметил:

Энгельс, к слову, никогда не признавал за учёными России первенства в чём-либо, принижал значение их безусловных успехов. Менделеев не был ис­ключением.

Об эпохальном открытии в истории человечества — менделеевской перио­дической системе элементов Энгельс в «Диалектике природы» написал:

Следом за Энгельсом открытие Менделеева с открытием Леверье стали сравнивать другие авторы, что дало повод известному в среде европейских учё­ных Н. Н. Бекетову сделать существенное возражение:

«Толковый тариф» для Энгельса оказался особенно интересным, поскольку означал для него приятную возможность внести в бочку мёда ложку дёгтя.

После выхода в свет «Толкового тарифа» — этой истории политической экономии российского государства, буквально как грибы после дождя, в течение всех 90-х годов выходят одна за другой и одновременно десятки и сотни книг и статей, написанных на экономические темы, по экономическим проблемам.

Среди молодых авторов-экономистов наиболее продуктивными и популяр­ными оказались Н.А. Бердяев, С. Н. Булгаков, П. Б. Струве, С. Н. Прокопович, М.И. Туган-Барановский, В. И. Ульянов (он же К. Тулин, В. Ильин, а с 1902 года — В.И. Ленин). Все они не избежали увлечения марксизмом. Но, кроме Ульянова, никто не принял безоговорочно постулаты Маркса о мировой социалистической революции в ущерб развитию отечественной экономики. Преодоление зла капита­лизма они сочли предпочтительнее в созидательном направлении, указанном Д. И. Менделеевым.

В апреле 1899 года за подписью Владимир Ильин вышла в свет книга В. И. Ленина «Развитие капитализма в России». Когда он её писал, будучи в си­бирской ссылке, у него всегда под рукой был менделеевский «Толковый тариф», высланный ему по его просьбе матерью в феврале 1898 года. Это, очевидно, был тот же экземпляр, которым Владимир Ильич пользовался при написании книги «Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов?» и дру­гих работ, которыми он «завершил идейный разгром народничества», хотя влия­ние народников было таково, что никакого разгрома, кроме сострадательного порицания, не требовалось.

Критиковать «Толковый тариф» Ленин не стал. И вообще, ни тогда, ни в последующем в своих работах он ни разу не упомянул ни этот великий труд, ни имя его создателя. По отношению к Менделееву он занял позицию умолчания, которая, между прочего, также означала: мол, не достоин как обществовед се­рьёзного внимания, и нечего сравнивать его «Толковый тариф» с «Капиталом» Маркса.

В России — тоже. Упомянутые выше сторонники Д. И. Менделеева — Бердяев, Булгаков, Струве, Прокопович, Туган-Барановский — встали на сторону Бернштейна.

П.Б. Струве (рождённый в Перми сын пермского губернатора) в письме к А. Н. Потресову 2 февраля 1899 года писал: «Неужели вы не чувствуете, что за Бернштейном огромная заслуга в том, что он выступил против ортодоксальной идеологии, которая утеряла смысл, а с ним внутреннюю правду». Струве отметил также, что «полемика Плеханова против Бернштейна позорна», а Каутский «сде­лал большую ошибку, не отговорив Плеханова выступить против Бернштейна».

Бердяев с присущей ему философской глубиной показал, что марксизм имеет религиозный источник и вся его мессианская суть с пролетариатом и ми­ровой революцией проистекает из сознания превосходства старозаветных пред­ставлений над всеми другими.

Ленин в защиту марксизма повёл с бернштейнианством борьбу, которую сделал смыслом всей жизни. Он объяснял популярность Бернштейна и его рус­ских сторонников — «экономистов» и легальных марксистов — то подкупом бур­жуазией верхушки рабочего класса, то неразвитостью пролетариата, нуждающе­гося во внесении в его среду социалистического сознания.

Согласно советской историографии в книге «Что делать?» Ленин нанёс сокрушительный удар по антимарксистским воззрениям Бернштейна и доказал необходимость искоренения «экономизма» в России. Он разгромил «экономи­стов» на Втором съезде РСДРП (1903) [3].

Однако после этого разгрома их дело продолжили, набирая силу, меньше­вики. На их сторону перешёл Г.В. Плеханов. Большевик Ленин как марксист остался в меньшинстве. Но он победил оппонентов, когда осенью 1917 года в предельно ослабленной стране совершил вооружённый переворот и взял власть в собственные руки.

Перед ним встала проблема возрождения России. Пришлось браться за то, что лучше него могли сделать побежденные оппоненты. Но привлекать их к со­зидательным делам, сотрудничать с ними - значило признать их верховенство и свою несостоятельность. Они были бернштейнианцы, враги Маркса. Ленин обра­тился к нейтральному в политической борьбе Менделееву. И то не сразу. И то в рамках тактического отступления.