И лирики помогут физикам

«Меня зовут Александр Поляков, я предприниматель из Санкт-Петербурга. Причем из самой уязвимой части предпринимательства — я занимаюсь производством. Наш город всегда был крупным промышленным центром, а сейчас все — от больших предприятий до таких производственников, как я, ощущают мертвящее дыхание кризиса. Нет, не кризиса, полного упадка. И тем страннее видеть, когда сейчас активизируются силы, которые препятствуют развитию промышленности. Я тут столкнулся с ситуацией, связанной со строительством у нас „ЛАЭС-2“. Противники строительства вначале говорили, что там участок больше на 50 метров, здесь больше на 60, как будто — не приведи Господи! — если что случиться, эти 50 метров помогут. А потом стали везде писать, дескать, о, ужас! — 70% энергии „ЛАЭС-2“ будет уходить за границу. Так ведь в каждой отрасли хотят что-то продавать за границу — это же естественно! Тем более сейчас, когда так упал рубль. При этом любой, кто зайдет на сайт „ЛАЭС-2“ найдет там 27 глав — я не поленился, посчитал, — где подробно расписаны все условия безопасности, в том числе и про эти якобы лишние метры. Эта самая настоящая экономическая диверсия. Но народ приучили — там, где производство, там что-то нечисто. На этом и играют. И я понял, таковых деятелей надо разоблачать, а для этого надо объединяться, находить в себе силы, интеллектуальные в том числе. А еще искать пути выхода, совершить прорыв. Слово „прорыв“ сейчас висит в воздухе, и это слово говорят люди, занятые реальным делом. Они понимают, что медленное угасание — это не вариант, нужен именно прорыв. И у меня есть ощущение, что можно найти какие-то точки, на которые можно надавить, как в медицине — иголку воткнуть, чтобы все повернулось по-другому».

«Я закончила политехнический институт имени Дмитрия Ивановича Менделеева и посвятила свою жизнь проектному делу. Занималась проектированием гидротехнических объектов — портов и причалов. Когда после института пришла, помню, было очень много проектов — Архангельск, Калининград, вся Прибалтика, Дальний Восток, Куба. Но ближе к 25-летнему стажу стала замечать, что проектов все меньше — все реконструкция, реконструкция… Ничего такого впечатляющего, грандиозного не происходит. Встретила одноклассника — Сашу Полякова, он рассказал об этом движении, я вспомнила свое пребывание в комсомоле — я была секретарем комсомольской организации кафедры — подумала: а я ведь что-то еще могу сделать!»

«Я из промышленного региона, по понятным причинам помидоры мы выращивать не можем, и объем промышленной продукции у нас более чем в 14 раз превышает объем продукции сельскохозяйственной. Меня волнует развитие моего региона, потому что я собираюсь и дальше там жить. Что сейчас происходит, в частности с Архангельским речным портом, причал которого, кстати, проектировала Ирина, это достаточно печально… В 2013-м году остановилось очень крупное производство — Соломбальский целлюлозно-бумажный завод, его продукция занимала 50% на рынке России, до 2012 года он был мировым лидером в своей сфере. Этот завод обеспечивал 1700 рабочих мест, а сейчас он просто стоит. Причина — износ оборудования и финансовые трудности. Я считаю, что изменить ситуацию можно и нужно и общественное движение, общественное мнение способно на это повлиять. И мы, журналисты, просто обязаны разъяснять людям, как это важно».

«Я по образованию – лингвист, а по сути своей – знаете, как раньше говорили, человек с активной жизненной позицией. Мне очевидна мысль, что самая главная движущая сила любой экономики – это, прежде всего, промышленность. Меня ужасает нынешнее ее состояние в России. Я готов остервенело бороться за то, чтобы ситуация изменилась. Уверен, что сейчас очень подходящий момент, вернее, дальше бездействовать нельзя. И я считаю, что пора прекращать кухонные разговоры и надо использовать эту возможность для решительных действий. Недавно я общался с представителями РХТУ им. Д.И.Менделеева, где нависла угроза слияния вуза с другим, абсолютно отличным по профилю. И это проблема десятков российских вузов. В РХТУ готовят уникальных специалистов для работы в таких компаниях, как «Сибур», «Лукойл» и т.д. То есть для той части промышленности, которая хотя бы работает сейчас. Это основной химический вуз страны, там сосредоточена главная школа. Его планируют слить с МИСИСом, институтом абсолютно другого профиля, и они рискуют потерять все. И для меня очевидно: это реальное состояние войны, ведь такую кадровую школу не вырастишь, это удар по нашему будущему!»

«Я хочу, чтобы у нас произошло русское промышленное чудо, такое же, какое случилось в России конца XIX века. Я хочу, чтобы специализация России в мировом разделении труда не была сырьевой. Менделеев говорил, что «торговать сырьем может и дикарь», а мы – культурная нация. Промышленность – драйвер развития всех сфер нашей жизни и всей культуры в целом. Вы помните ситуацию, которая была в СССР в 60-е годы? Этот спор физиков и лириков? Я здесь вижу и лириков – мы журналисты, филологи, гуманитарии, и физиков – Ирина, Саша. Я хочу, чтобы вернулась ситуация, когда мы друг друга дополняли. Лирики спасут физиков! Мы начали с себя – это самое главное».

«Саранск – это такой наглядный город, по которому можно срез делать. Там в 90-е закрылись очень крупные градообразующие предприятия, например, «Лисма» – завод, который снабжал лампочками всю Россию. Или литейный завод огромный, который, правда, смогли потом возродить в виде вагоностроительного, но это уже гораздо меньшие масштабы. Остались только маленькие предприятия, которые относятся к пищевому сектору. И очень видно, что людям негде работать. Я занимаюсь производством аудиопродукции и заметил в последнее время, что у людей усилилась тяга к творчеству. Они приходят со своими песнями, стихами для того, чтобы их записать. И я вот что думаю – творчество, оно ведь уместно всегда и везде. И в том числе – в промышленной сфере. Это как раз те новые идеи, о которых мы здесь так много говорим. И мне кажется, есть у людей потребность рождать эти идеи и главное – их реализовывать».

«Липецк — это город, где расположен НЛМК. С одной стороны хорошо — на комбинате и на предприятиях, с ним связанных, работает около 50 тыс. человек. Но самая большая проблема Липецка — это моноэкономика, то есть закроется Новолипецкий комбинат — и все, город сядет на пятую точку, что называется. И одна из главных задач новой индустриализации — уход от моноэкономики. Японцы называют свою промышленность горой, стоящей на море песчинок. Под горой подразумеваются промышленные гиганты, а море песчинок — это малые предприятия, доля которых — около 80% в японской экономике. В России ничтожно малое количество этих песчинок, поэтому возникают эти рваные дыры в экономике.

Но больше всего меня огорчает в текущем моменте то, что за прошедшие 25 лет Россия скатилась от промышленной модели в экономике к компрадорской, то есть товарно-сырьевой. Более 50% дохода составляет доход от продажи нефти и газа. Что происходит сейчас, вы знаете — рухнули цены… Главной стратегической задачей этого движения я вижу — способствовать уходу от компрадорской модели экономики и переходу к производственной. И очень кстати оказался Дмитрий Иванович Менделеев. Мы знаем его как химика, как экономиста его никогда не позиционировали. Я окончил истфак — нам об этом ничего не говорили. Причина простая — он придерживался либерально-буржуазных позиций и был сторонником частной собственности. Поэтому коммунисты его не любили. А в 90-е он и вовсе попал в число запрещенных авторов. Менделеева табуировали. И книги были изъяты. Почему его так боялись? Потому что именно Менделеев давал альтернативу той либеральной догме, которая осуществлялась в 90-е. У Менделеева подготовлена целостная платформа, как развивать Россию, поставив на первое место не просто промышленность, а союз науки и промышленности. Менделеева запретили, потому что его боялись. Сейчас мы сделаем все, чтобы он вернулся».

«Было бы странно, если бы я осталась в стороне от дела, которым увлекся мой муж. У меня есть опыт работы журналистский и есть опыт работы в крупных компаниях, где осуществляется координация по интернету. И я чувствую, что я могу здесь быть полезна. Я не бездельничала всю жизнь, но сейчас у меня ощущение, что я могу сделать реальное большое дело. Не маленькую местную газету на уровне местной журналистики, а нечто глобальное. Я не умею проектировать порты, но тут получается, что я к промышленности тоже имею отношение. Сейчас мы видим такую тенденцию — начинает строиться завод, как, например, стекольный завод у нас в особой экономической зоне „Липецк“, и возникают протестные движения. И я, как журналист, вижу — это манипуляция общественным мнением, это игра в экологию. Мы живем в Липецке, у нас Новолипецкий металлургический комбинат, нам не надо рассказывать „за экологию“. Но сейчас против НЛМК в городе никто не выступает. Если еще четыре-пять лет назад было противостояние областной, городской администрации и комбината, то сейчас город понимает, что он зависит от того, как работает комбинат. А комбинат в кризис работает хорошо и за валюту продает свою сталь, и платит налоги в бюджет, дает рабочие места, кормит фактически город. Вопрос, конечно, стоит о том, чтобы предприятия строились с соблюдением экологических норм. Но нельзя развиваться, ничего не вкладывая. Да, необходим компромисс, и нужно объяснять это и горожанам, и владельцам заводов, и возможно, как журналист, я могу свою лепту внести».

«Надо называть вещи своими именами: это не кризис, это война, прежде всего — экономическая война против России. И началась она не с санкций 2014-го года. Я помню 90-е годы, как закрывались заводы один за другим, как спивались гениальные инженеры, как шли торговать конструкторы, сколько жизней было изломано. И нам внушали бредовую идею, что промышленность России и не нужна вовсе, что экономика России будет экономикой каких-то услуг. Этот бред нам твердили 20 лет. Сейчас внедряют другую ложную идею: будто в России уже ничего не осталось, будто мы можем только нефть продавать, будто нет в России промышленности. Это вранье! Там, где работают заводы, — там совершенно другая атмосфера. Промышленность — это же не только техника, не только цеха. Там, где есть промышленность, там есть запрос на умные головы, хорошее образование, там, где есть промышленность — там есть будущее. Мы кризиса не боимся и мы используем его на благо России, он выполнит великую очистительную роль — он смоет всю плесень и гниль, которая накопилась за 90-е годы. Кризис отрезвляет. Мы заново начинаем ценить заводы и работающих на них людей. Сейчас, по мере углубления кризиса, жизнь будет сосредотачиваться там, где есть работающее предприятие. Денег в бюджете будет все меньше. И все ждали какой-то стратегической идеи со съезда ЕР, как будут спасать экономику России, но пока стратегической антикризисной идеи нет. А вот здесь у нас, собравшихся, кстати, на бывшем заводе, у нас есть стратегическая идея. Антикризисные меры — это всего лишь оборона и медленное отступление, деградация. Нам нужна новая индустриализация России!»