КОЛУМНИСТЫ
От Пекина до Волгограда
СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ ПРОМФРОНТА
Алексей Заквасин
«Русская планета»
Более двух лет назад руководство РФ объявило о «развороте на Восток». В условиях санкций Москва планировала найти новые рынки сбыта и источники для финансовой подпитки экономики в виде инвестиций и кредитов. Однако какого-то ощутимого прогресса не произошло.
Насколько можно судить, особая надежда возлагалась на Китай. Хорошие политические отношения планировалось перевести на экономические рельсы. В частности, ожидания РФ были связаны с финансовыми возможностями Поднебесной. В 2014 году российские эксперты говорили о том, что КНР способна занять нишу западных кредиторов, а в 2015 году — пытались объяснить, почему Россия ничего от китайцев не получила. В 2016-м на повестке дня стоит новый запрос к КНР. 17 июня во время выступления Владимир Путин на Петербургском экономическом форуме (ПМЭФ) объявил о включении Китая в интеграционные процессы на евразийском пространстве.
25 июня, когда президент находился в Пекине, министр по торговле Евразийской экономической комиссии (ЕЭК) Вероника Никишина и министр коммерции Китая Гао Хучэн подписали совместное заявление о переходе к переговорной фазе разработки соглашения о торгово-экономическом сотрудничестве между Евразийским союзом (ЕАЭС) и КНР.
Как пишут СМИ, инициатором «китайского вектора» развития является президент Казахстана Нурсултан Назарбаев. В будущий евразийский союз должны войти более 40 стран и международных организаций. Из крупных держав можно выделить Индию, Пакистан и Иран. Но основу интеграционного объединения, как, видимо, рассчитывает Путин, составит российско-китайское партнерство.
25 июня, когда президент находился в Пекине, министр по торговле Евразийской экономической комиссии (ЕЭК) Вероника Никишина и министр коммерции Китая Гао Хучэн подписали совместное заявление о переходе к переговорной фазе разработки соглашения о торгово-экономическом сотрудничестве между Евразийским союзом (ЕАЭС) и КНР.
Как пишут СМИ, инициатором «китайского вектора» развития является президент Казахстана Нурсултан Назарбаев. В будущий евразийский союз должны войти более 40 стран и международных организаций. Из крупных держав можно выделить Индию, Пакистан и Иран. Но основу интеграционного объединения, как, видимо, рассчитывает Путин, составит российско-китайское партнерство.
Тактика против стратегии
В России к Поднебесной сложилось двойственное отношение. В публичной среде можно встретить либо радостные сентенции о том, как здорово, что две державы дружат назло США, либо мрачные прогнозы о том, что КНР непременно проглотит богатые ресурсами Дальний Восток и Сибирь. Истина, наверное, где-то посередине и Китай нам — не друг и не враг.
На стратегическом или глобальном направлении у Москвы и Пекина действительно много точек соприкосновения. Две державы составляет антизападную коалицию в Совбезе ООН, и имеют, по крайней мере, формально, схожие подходы к видению будущего миропорядка. В тактическом плане, то есть на уровне регионального сотрудничества — все гораздо сложнее.
Китай — мощнейшая промышленная держава, постепенно подминающая под себя соседние страны АТР. Равноправной формой взаимодействия с КНР могут похвастаться разве, что находящиеся под американским протекторатом Япония и Южная Корея, а также ориентированная исключительно на свои национальные интересы Индия. Однако у данных стран напряженные политические отношения с Китаем, и ни о каком интеграционном объединении с Поднебесной речи не идет.
Расширение Евразийского союза за счет Китая, скорее всего, носит вынужденный характер. Интеграция на постсоветском пространстве захлебнулась. Это видно по снижающемуся товарообороту и мизерному экономическому взаимодействию между отдельными членами. Главная причина упадка — состояние российской экономики, которая отчасти потянула вниз казахстанскую.
ЕАЭС нужен новый драйв и, на первый взгляд, сотрудничество с Китаем — наиболее оптимальный вариант развития. Однако, возлагая надежды на КНР, мы рискуем совершить такую же ошибку, как в 2014—2015-годах, только цена ее будет гораздо выше. Россия и Казахстан рассчитывают, что Поднебесная будет следовать установленным правилам, а не играть по собственным. И такой подход представляется большим заблуждением.
На стратегическом или глобальном направлении у Москвы и Пекина действительно много точек соприкосновения. Две державы составляет антизападную коалицию в Совбезе ООН, и имеют, по крайней мере, формально, схожие подходы к видению будущего миропорядка. В тактическом плане, то есть на уровне регионального сотрудничества — все гораздо сложнее.
Китай — мощнейшая промышленная держава, постепенно подминающая под себя соседние страны АТР. Равноправной формой взаимодействия с КНР могут похвастаться разве, что находящиеся под американским протекторатом Япония и Южная Корея, а также ориентированная исключительно на свои национальные интересы Индия. Однако у данных стран напряженные политические отношения с Китаем, и ни о каком интеграционном объединении с Поднебесной речи не идет.
Расширение Евразийского союза за счет Китая, скорее всего, носит вынужденный характер. Интеграция на постсоветском пространстве захлебнулась. Это видно по снижающемуся товарообороту и мизерному экономическому взаимодействию между отдельными членами. Главная причина упадка — состояние российской экономики, которая отчасти потянула вниз казахстанскую.
ЕАЭС нужен новый драйв и, на первый взгляд, сотрудничество с Китаем — наиболее оптимальный вариант развития. Однако, возлагая надежды на КНР, мы рискуем совершить такую же ошибку, как в 2014—2015-годах, только цена ее будет гораздо выше. Россия и Казахстан рассчитывают, что Поднебесная будет следовать установленным правилам, а не играть по собственным. И такой подход представляется большим заблуждением.
«Вечная дружба»
Китайская экономика несравнимо крупнее российской и вести себя на постсоветском пространстве она, скорее всего, будет подобно козлу в огороде. Пекин может предложить широчайший набор товаров и услуг, включая финансовые инструменты. В равных условиях Россия и Казахстан просто не выдержат конкуренции и уступят центральноазиатские рынки Китаю, который вслед за экономической экспансией в регионе начнет политическую.
В целом экономическое сотрудничество с КНР, учитывая структуру нашего товарооборота, не идет на пользу промышленному сектору РФ. Поток дешевой и относительно качественной продукции Поднебесной лишает Россию стимула развивать какое-либо собственное производства ширпотреба и даже товаров с высокой надбавленной стоимостью.
Опасность несет в себе проект Шелкового пути — железнодорожной магистрали, которая будет транспортировать китайские грузы в Европу буквально за 10 дней. Согласно существующим планам, маршрут пройдет по территории Казахстана и России. В случае реализации Шелкового пути продукция Поднебесной станет еще дешевле и доступней, так как на ее доставку в Москву будет уходить 7−8 дней.
Китай объективно не заинтересован в инвестициях в перерабатывающую отрасль РФ. Россия важна для Пекина как источник сырья для промпроизводства, рынок сбыта и транспортный коридор в Европу. Именно в этом заключается тезис лидера КНР Си Цзиньпина о «вечной дружбе». Москва не против занимать такую нишу (в которой тоже есть свои плюсы), но хочет невозможного — заставить Китай сделать то, что ему не нужно.
Давайте вспомним, как до 2014 года российская элита была очень воодушевлена улучшавшимися тогда отношениями с Евросоюзом. МИД РФ бился за отмену виз и новые экономические соглашения. После украинских событий с не меньшим эмоциональным запалом Москва стала стучаться в дверь к Китаю. Мы всегда ищем какой-то «вектор», просим у кого-то денег и потому ведем себя порой слишком навязчиво.
При этом наши госдеятели не любят констатировать очевидные вещи: Россия не интересна ЕС и КНР как промышленная и технологическая держава. Под красивыми словами «союз», «интеграция», «зона свободной торговли» скрываются, как позитивные, так вполне конкретные негативные явления, о которых нужно честно говорить, взвешивать все за и против.
У России должно быть достаточно сил для помощи собственной экономике хотя бы в критической ситуации. К сожалению, уроки 2014−2015 годов нас ничему не научили. Уже четверть века Россия не способна производить широчайший спектр продукции. Свою чрезвычайную экономическую зависимость мы осознали после введения санкций. Однако вместо перехода к национально ориентированной экономике, продолжили вкладывать «кубышку» в американские гособлигации и решили подсесть на китайскую финансовую иглу.
Изменить положение дел, пожалуй, сможет только очередной шок, когда твердящий о «вечной дружбе» Пекин по какой-либо причине перекроет нам поставки жизненно необходимой продукции. Для собственной безопасности и суверенитета Россия должна производить на своей территории максимально возможный ассортимент сельской продукции, одежду, обувь, бытовую технику, канцелярские товары и пр.
В целом экономическое сотрудничество с КНР, учитывая структуру нашего товарооборота, не идет на пользу промышленному сектору РФ. Поток дешевой и относительно качественной продукции Поднебесной лишает Россию стимула развивать какое-либо собственное производства ширпотреба и даже товаров с высокой надбавленной стоимостью.
Опасность несет в себе проект Шелкового пути — железнодорожной магистрали, которая будет транспортировать китайские грузы в Европу буквально за 10 дней. Согласно существующим планам, маршрут пройдет по территории Казахстана и России. В случае реализации Шелкового пути продукция Поднебесной станет еще дешевле и доступней, так как на ее доставку в Москву будет уходить 7−8 дней.
Китай объективно не заинтересован в инвестициях в перерабатывающую отрасль РФ. Россия важна для Пекина как источник сырья для промпроизводства, рынок сбыта и транспортный коридор в Европу. Именно в этом заключается тезис лидера КНР Си Цзиньпина о «вечной дружбе». Москва не против занимать такую нишу (в которой тоже есть свои плюсы), но хочет невозможного — заставить Китай сделать то, что ему не нужно.
Давайте вспомним, как до 2014 года российская элита была очень воодушевлена улучшавшимися тогда отношениями с Евросоюзом. МИД РФ бился за отмену виз и новые экономические соглашения. После украинских событий с не меньшим эмоциональным запалом Москва стала стучаться в дверь к Китаю. Мы всегда ищем какой-то «вектор», просим у кого-то денег и потому ведем себя порой слишком навязчиво.
При этом наши госдеятели не любят констатировать очевидные вещи: Россия не интересна ЕС и КНР как промышленная и технологическая держава. Под красивыми словами «союз», «интеграция», «зона свободной торговли» скрываются, как позитивные, так вполне конкретные негативные явления, о которых нужно честно говорить, взвешивать все за и против.
У России должно быть достаточно сил для помощи собственной экономике хотя бы в критической ситуации. К сожалению, уроки 2014−2015 годов нас ничему не научили. Уже четверть века Россия не способна производить широчайший спектр продукции. Свою чрезвычайную экономическую зависимость мы осознали после введения санкций. Однако вместо перехода к национально ориентированной экономике, продолжили вкладывать «кубышку» в американские гособлигации и решили подсесть на китайскую финансовую иглу.
Изменить положение дел, пожалуй, сможет только очередной шок, когда твердящий о «вечной дружбе» Пекин по какой-либо причине перекроет нам поставки жизненно необходимой продукции. Для собственной безопасности и суверенитета Россия должна производить на своей территории максимально возможный ассортимент сельской продукции, одежду, обувь, бытовую технику, канцелярские товары и пр.
Парадоксальное существование
Постскриптум хотелось бы рассказать про историю развития промышленности одного прекрасного южного города, пережившего самую крупную в истории человечества битву и несколько страшных терактов. Пример бесхозяйственного отношения к производственной отрасли Волгограда является, пожалуй, наиболее показательным, символизируя гипотетическое будущее российской экономики.
Почти половину площади города-героя занимает промзона, но в «рабочем» состоянии пребывают 5−10%. Еле-еле наплаву находятся предприятия, которые были гордостью СССР: легендарный Волгоградский государственный тракторный завод, Волгоградский государственный алюминиевый завод, ПО «Баррикады», Завод «Красный Октябрь», ООО «Волгоградский завод буровой техники», Завод тракторных деталей и нормалей (метизный), АО «Химпром».
Почти половину площади города-героя занимает промзона, но в «рабочем» состоянии пребывают 5−10%. Еле-еле наплаву находятся предприятия, которые были гордостью СССР: легендарный Волгоградский государственный тракторный завод, Волгоградский государственный алюминиевый завод, ПО «Баррикады», Завод «Красный Октябрь», ООО «Волгоградский завод буровой техники», Завод тракторных деталей и нормалей (метизный), АО «Химпром».
Вид сверху: Волгоградский тракторный завод
4K Time-lapse Clip
Спрос на промышленную продукцию есть как в самом Волгограде, так и в соседних областях. Но парадоксальным образом у бизнеса и властей отсутствует желание развивать предприятия. Конечно, от сокращения промышленного производства и тотальной внешней зависимости город не умер. Строятся новые дома, по улицам ездят красивые дорогие автомобили, едва ли не в каждом доме банк и магазин.
При этом среди образованной молодежи господствует жуткая безработица и потому выпускники вузов вынуждены уезжать на заработки в другие регионы. Городу нужны только менеджеры по продажам, а единственный бизнес, который может развиваться, это торговля и питейные заведения. Однако и эта сфера контролируется таким образом, что серьезную конкуренцию «сетевикам», местной мафии и чиновникам из администрации составить не получится.
Своим парадоксальным существованием Волгоград как бы доказывает, что жить без промышленности и с раздутой сферой услуг на самом деле реально. Если можно закупить стальные балки в Ростове — то зачем восстанавливать «Баррикады»? Примерно по таким инфантильным правилам живет и российская экономика. Только с таким подходом Россия, как и Волгоградская область, обречена быть в лучшем случае «среднячком», а не лидером.
При этом среди образованной молодежи господствует жуткая безработица и потому выпускники вузов вынуждены уезжать на заработки в другие регионы. Городу нужны только менеджеры по продажам, а единственный бизнес, который может развиваться, это торговля и питейные заведения. Однако и эта сфера контролируется таким образом, что серьезную конкуренцию «сетевикам», местной мафии и чиновникам из администрации составить не получится.
Своим парадоксальным существованием Волгоград как бы доказывает, что жить без промышленности и с раздутой сферой услуг на самом деле реально. Если можно закупить стальные балки в Ростове — то зачем восстанавливать «Баррикады»? Примерно по таким инфантильным правилам живет и российская экономика. Только с таким подходом Россия, как и Волгоградская область, обречена быть в лучшем случае «среднячком», а не лидером.
